Крипторынок Казахстана: между зачистками и легализацией

Пока казахский рынок осознает масштаб зачисток (были закрыты более сотни криптовалютных сервисов), крупнейшие легальные операторы уже предлагают неожиданные решение (например, как WhiteBIT, которые открыто готовы помогать государству и даже конкурентам выходить в легальное поле).

Журналисты GNcrypto пообщались с представителями криптоиндустрии Казахстана. Разговор получился откровенным – о том, почему закрытие нелегальных площадок они называют «необходимым очищением рынка», как вывести из тени 90% казахстанского крипто-оборота, и почему некоторые операторы готовы делиться своими технологиями комплаенса с банками и регуляторами.

Удар по “плохим парням” или по всей отрасли?

Последние действия регуляторов легальные участники считают не угрозой отрасли, а важным сигналом о необходимости очищения рынка. Отмечается, что среди 130 закрытых обменников лишь небольшая часть работала в сегменте, пересекающемся с аудиторией крупных лицензированных платформ.

Большинство закрытых сервисов были неофициальными, малоизвестными или спекулятивными обменниками, а не полноценными биржами с институциональной инфраструктурой.

Эксперты рынка отмечают растущий интерес к цифровым активам в Казахстане, но при этом констатируют: только 5-10% оборота происходит в легальном поле. Соответственно, основная задача сейчас состоит в том, чтобы вывести из тени львиную долю транзакций с цифровыми активами. Однако участники рынка подчеркивают необходимость гибкого подхода: нельзя преследовать всех, кто пытается строить бизнес вокруг криптоиндустрии – нужно направить их в легальное поле и обеспечить высокий контроль.

$16.7 млн конфискованных средств: чьи это деньги?

Сообщения о $16.7 млн конфискованных активов вызывают вопросы: это реально криминальные средства или могли пострадать обычные пользователи? Продуман ли механизм возврата средств добросовестным клиентам?

Представители индустрии отмечают, что точные сведения о статусе каждого случая – это прерогатива правоохранительных органов. Вероятно, большая часть – средства, связанные с незаконной деятельностью: отмывание, мошенничество, перевод доходов из теневых схем.

Могли ли пострадать обычные пользователи? Это возможно, особенно если человек не понимал риски и переводил средства через неподтвержденные площадки.

Эксперты, взаимодействующие с правоохранительными органами, считают, что реальный криминальный оборот в Казахстане гораздо больше, и конфискованные средства — лишь малая его часть. Ежемесячно появляются сообщения о финансовых пирамидах и сотнях потерпевших.

Среди конфискованных активов действительно могли быть средства простых и добросовестных граждан. Более того, было достаточно много уголовных дел, где обычные пользователи даже не знали, что они осуществляют незаконные операции. К сожалению, нужно время, чтобы это всё исправить.

Что касается механизма возврата, то в идеале регулятор должен предусмотреть процедуру проверки и возврата средств тем, кто может доказать легальность происхождения средств и отсутствие связи с запрещенными схемами. На практике это непросто, но эксперты надеются, что такие механизмы разработаны.

$43 млн: реальность или раздутые цифры?

В прессе сообщалось о «выявлении 81 организации с оборотом $43 млн». Реалистичны ли такие конфискации, или власти преувеличивают масштаб «серого» рынка?

В таких сообщениях нередко используется оценочный подход: берётся анализ блокчейн-транзакций, подозрительных адресов, агрегированные данные P2P-платформ и обменников. Таким образом, цифры могут отражать совокупные обороты подозрительных компаний, а не их чистые прибыли.

Эксперты также отмечают, что подобная информация часто вырвана из контекста, когда речь идет про так называемые обнальные группы. Действительно, цифры большие – но такова реальность на сегодняшний день: какая-то часть экономики страны находится в серьезной тени.

Цена легальности

Если говорить про местную лицензию AFSA – сколько это стоит? Каков порядок затрат на получение и поддержание этой лицензии?

Лицензия AFSA – это, по сути, входной билет в легальное поле. Сам регистрационный сбор относительно невысокий – порядка нескольких сотен долларов. Однако основная часть расходов приходится на создание инфраструктуры: KYC/AML-политики, внутренний контроль, информационная безопасность, юридическое сопровождение и аудит. В сумме это уже десятки тысяч долларов. Кроме того, легальные участники ежегодно оплачивают надзорные сборы (около $25 000 в год).

Срок получения лицензии обычно составляет от шести до девяти месяцев, хотя на практике может занимать и больше времени.

Значительными затратами также являются задействованные человеческие ресурсы, техническая разработка и прямые контракты с международными поставщиками KYC, KYT, Travel Rule, архитектуры IT-процессов. Это могут быть и миллионы долларов. Фактически, расходы на казахском рынке находятся на уровне европейской регуляции и, увы, дороже ближайших соседей.

Крупные операторы, находящиеся в стадии прохождения регистрации более года, отмечают, что получается создать хороший продукт, который уже настроен и адаптирован под реалии местного рынка.

Биометрия с 2026 года: конец приватности?

Казахстан вводит биометрическую идентификацию для всех кассовых операций с 2026 года. Как это повлияет на бизнес? Не опасаются ли операторы оттока пользователей, которые ценят приватность?

По имеющимся данным, действительно есть планы введения биометрической идентификации в некоторых сферах финансовых операций, включая кассовые операции. Однако в этом могут быть и плюсы. Например, биометрическая идентификация может усилить доверие к платформам, облегчить KYC/AML и упростить защиту от фрода.

На сегодняшний день подобные меры уже существуют – операции свыше 2 млн тенге ($4000) подпадают под проверки. И регулятор постепенно снижает этот порог.

Риски есть. Ведь ради того, чтобы зафиксировать небольшую часть нелегальных операций, власти затрагивают обычных пользователей и усложняют user experience.

Крупные лицензированные платформы уже сейчас проводят каждого пользователя через биометрическую идентификацию, прежде чем допустить к торговле.

Эксперты отмечают: государство всегда говорит, что оно партнер бизнеса, но партнерство подразумевает, что стороны обоюдно что-то дают друг другу. Пока же государство часто ничего не предлагает, кроме мер ограничения или принуждения. 

Не обходится и без абсурда. Например, от криптобирж требуют обязательного репортинга по пороговым операциям размером 5 млн тенге ($9000) в Агентство по финансовому мониторингу. Причём, формулировку этой нормы можно интерпретировать так, что операторов могут обязать репортить о простых переводах пользователя между основным и торговым балансом. Естественно, это бесполезная информация и лишние технические нагрузки на системы.

KZTE: союзник или конкурент?

Казахстан готовит запуск национального стейблкоина KZTE. Это союзник или конкурент для блокчейн-сообщества? Будут ли операторы обязаны листить KZTE?

Многие участники рынка считают, что запуск национального стейблкоина – интересная и стратегически важная инициатива. Такая монета может увеличить общее доверие к цифровой экономике, снизить трение между фиатом и криптоинструментами, стимулировать инфраструктурную интеграцию. При правильной реализации он будет работать как мост, а не как замена.

Главное – чтобы регулятор избрал подход баланса, а не доминирования.

Казахстан – одна из первых стран, где активно занимаются запуском CBDC. Эксперты считают, что в первое время это даст определенный буст на пути развития решений “фиат-крипта” и криптоплатежей для бизнеса. Крупные платформы планируют листинг KZTE и предоставят пользователям доступ к нему. Некоторые операторы также задумываются о собственном стейблкоине в ближайшем будущем, учитывая опыт европейских команд и инвестиционную привлекательность Казахстана.

Банки против криптобирж: кто контролирует деньги?

Требование об интеграции с местными банками вызывает вопросы – кто на самом деле контролирует средства? Были ли случаи, когда банки блокировали легитимные транзакции клиентов криптобирж?

Требование о фиатных переводах через банки – логичный шаг регуляторов, призванный обеспечить контроль, прозрачность и соответствие стандартам AML/CTF. Но, безусловно, это накладывает значимые операционные ограничения и создает “узкие места”.

Можно выделить три ключевые проблемы:

• Банки пока не готовы работать с криптобиржами и не имеют достаточно инструментов
• Комплаенс банков не знаком с тем, какие на стороне биржи проводятся проверки и какой они глубины
• Возникают сложности с банками-корреспондентами, среди которых также чувствуется настороженность к индустрии

На сегодняшний день в Казахстане недостаточно развиты фиатные шлюзы ввиду ограничений работы с платежными организациями. Международные платежные системы Visa/Mastercard очень осторожно подходят и требуют от банков определённых стандартов и получения дополнительных лицензий для обслуживания криптобирж в части эквайринга.

Легальные операторы крайне неудовлетворены текущими фиатными решениями на рынке. Плюс, Национальный Банк ввел обязательное подтверждение происхождения средств для фиатных платежей от $1000.

Однако некоторые крупные игроки предлагают решение: построить единый канал, в котором и банк, и биржа, и регулятор может иметь доступ к необходимой ему информации на любом этапе проведения платежа. Отдельные операторы (например, WhiteBIT Kazakhstan) выходят к банкам с предложениями в части усиления их комплаенс-службы, так как обладают опытом, инфраструктурой и готовностью поделиться технологиями. При всём этом некоторые готовы делать это абсолютно бесплатно.

Будет ли следующая волна зачисток?

Криптоактивность в Казахстане продолжает расти. Ощущают ли легальные операторы давление со стороны регуляторов, несмотря на наличие лицензий?

Эксперты склоняются, что массовое закрытие криптовалютных обменных центров – это начало систематического усиления надзора. Во многих юрисдикциях, включая Казахстан, такая первичная “зачистка” – это сигнал рынку: “Смотрите, что будет с теми, кто вне правил”. После этого начинаются более адресные проверки, контроль транзакций, выборочные аудиты, мониторинг поведения платформ.

Участники рынка отмечают, что в Казахстане многие процессы проходят подобным образом: как только “температура по больнице” начинает подниматься, государственные органы демонстрируют свою способность и силу.

Легальный рынок готов к диалогу, открыт к сотрудничеству с регуляторами, готов делиться технологиями. Вопрос в том, насколько готово государство к настоящему партнерству с индустрией. Не останется ли ужесточение контроля единственным рецептом управления?

Напомним, ранее мы получили также комментарий по ситуации с закрытием криптовалютных платформ в Казахстане от главы Национальной ассоциации блокчейна Даурена Карашева.